Монах - Страница 58

Улыбнувшись своим мыслям, он решил, что правильно поступил, отправив Федора к Алене. Пусть сблизятся, может, на старости лет солдат найдет свою любовь? Ясно же, что между ними проскочила искра…

Затем улыбка сошла с его лица. Он и на самом деле чувствовал, что в его организме происходит какая-то перестройка, но в какую сторону — никто не смог бы сказать, а уж он тем более. Видимо, в организм попал какой-то вирус, преображавший его и изменявший, — какое еще может быть объяснение? Конечно, после того как его раны были залиты кровью кикиморы, да еще после того, как он хлебнул ее кровушки, немудрено было подхватить заразу.

Подобно исследователю-ученому, Андрей последовательно припомнил, что получил в результате изменений: он может видеть ауры людей, в том числе и в темноте, — полезное свойство. Может угадать, где у человека болит, видит состояние его тела — например, даже беременность — не очень полезно, но забавно. Скорость его движений увеличилась в разы — он заметил это, когда дрался с вышибалой, — полезное свойство, особенно в этом мире и при его профессии.

«Тьфу! Какой еще профессии? — Андрей сплюнул и выругался. — С наемным убийцей покончено навсегда. Но в этом злом мире человеку с ускоренной реакцией легче прожить… вот только больше надо еды!»

Андрей никогда так много не ел, но это и объяснимо — чтобы восполнить энергию, потраченную на ускорение реакций организма, надо много топлива, иначе он, организм, будет есть сам себя, поглощая внутренние ресурсы. «А вот это уже плохо, если я попаду в условия, когда еды мало, могут быть неприятности. То-то кикиморы жрут все и всех подряд, это и объяснение тому, почему они воруют людей — человеческое мясо усваивается гораздо легче, и оно питательнее! Надеюсь, у меня крыша не поедет и я останусь в своем уме…»

Он с ожесточением почесал щеку, содрал струп, зацепился за нитку, стягивающую края раны, и, еще больше обозлившись, осторожно потянул за нить, вытаскивая ее. Нить потянулась, потом оборвалась, он зацепил еще кусочек и, матерясь, как сапожник, выдернул ее из щеки.

На подбородке скопились капли сукровицы, Андрей плеснул мыльной водой — защипало, еще раз выругался про себя и стал соображать, как выдернуть нитки из спины. Дверь распахнулась, и в номер вошел Федор.

— Сюда, господин лекарь, тут больной! В корыте сидит! Андрей, вылезай, лекарь тебя осмотрит.

Андрей неохотно поднялся в корыте, протянул руку за полотенцем и стал вытираться, убирая потеки воды и мыльную пену, облепившую тело.

— Вот, господин лекарь, посмотрите, — продолжал Федор, — раны на спине и на груди. Это его медведь подрал в лесу, пошел за грибами, а медведь и напал!

Лекарь, невысокий пожилой мужчина с седыми волосами до плеч, легонько ощупал спину Андрея, осмотрел грудь и важно изрек:

— Ну что же, раны заживают хорошо, полагаю, это случилось дней десять назад? Надо было еще пару дней назад снять швы — чего ходит с нитками, давайте я сейчас их удалю и дам заживляющей мази, чтобы и зараза туда не попала, и скорее ссадины зажили…

Андрей кивнул и приготовился терпеть муки от вытаскивания ниток.

Как ни странно, процедура прошла довольно безболезненно — нет, боль он, конечно, ощущал, но не такую, чтобы искры из глаз сыпались. Вывод — порог болевой чувствительности понижен. Это, с одной стороны, хорошо для бойца, а с другой стороны — этак схватишься за горящее полено и, пока не прожжет руку до кости, не поймешь, что тебе больно.

— Ну вот и все! Теперь намажем мазью… Ну вот, закончил! У вас удивительно крепкий организм, молодой человек, только вам стоит побольше есть — очень уж худы, жилы да кости. Надо жирка хоть немного поднабрать, это организму полезно, запасец, да, запасец надо иметь. И еще, — лекарь озабоченно приложил руку к спине пациента, — что-то вы очень горячий, как будто у вас лихорадка. Впрочем, может, это от ванны? Горячая вода нагрела, а я с улицы… Вот вам толченая ивовая кора, заварите ее и попейте — отлично снимает лихорадку. Все, господа, я вас покидаю. Как там насчет гонорара? Лекарю надо хорошо питаться — тогда и больному в радость! — Он усмехнулся и, с благодарностью кивнув, принял золотой, щедро выданный ему Федором, — друзья могли себе позволить не жаться, на одном только старосте прилично деньгами разжились…

Лекарь ушел, оставив Федора и Андрея наедине.

— Ну что, договорился с Аленой? — безразлично спросил Андрей, натягивая одежду. — Там сегодня ночуешь?

Федор покосился на друга — не ехидничает ли? Уж больно невинное выражение лица и двусмысленный вопрос.

— Договорился. И рожи-то не строй, знаю, ехидная твоя морда, о чем думаешь! А если бы и так? Она баба свободная, красивая, я мужик в силе, почему бы и нет? Я же не насильник какой-то!

— А чего ты взвился-то? Я ничего такого и не подумал, — сохраняя каменную физиономию, сказал Андрей. — Ну договорился и договорился! Ваше дело. Хе-хе… — не выдержал он и рассмеялся. — Что, растаяло сердце старого холостяка? Ну ничего, я только рад за тебя, может, хоть пить перестанешь. Тебе надо хорошую бабу, чтобы в руки тебя взяла и на путь истинный наставила!

— А тебе не надо на путь истинный? — подколол его Федор.

— Может, и надо, — посерьезнел Андрей, — вот только кто его покажет, путь-то истинный. Думаешь, что выбрал правильный путь, — а гибнут люди, которых хотел защитить. Думаешь, что совершил правильный шаг, — и опять кто-то рядом гибнет. Где он, правильный путь? Только Господь знает…

— Ты мне вот что скажи, Андрюха. Мне одна мысль не дает покоя: почему кикимора не сразу упала мертвой, когда ты пытался ее убить? Ведь я слышал, как ты матерился и вопил: «Умри же наконец, скотина! Умри!» — а она все скакала с тобой на шее и не падала!