Монах - Страница 63

— Представляю… как ты загадил там всю лужайку, — заржал Федор, его поддержал Андрей, и они минуты три смеялись в голос под взглядом удивленной Алены.

— Сколько нам до ближайшего селения? Или города? — спросил Андрей, поглядывая на высоко стоящее солнце. — До темноты успеем доехать до постоялого двора?

— Постоялые дворы стоят верст через сорок — пятьдесят, должны успеть. А примерно в тридцати верстах будет еще деревенька, Карадовка называется. Я частенько ездил по этому тракту, когда охранником работал. Дорогу до столицы с этой стороны знаю хорошо, а уже туда, за столицу, — не очень, туда редко ходил. Впрочем, тут я тоже уже несколько лет не был, может, что-то и изменилось. Встретим кого-нибудь — спросим. Бывает, что тут купцы проезжают, и нередко. Только шуганный какой-то народ стал. Те, что недавно навстречу попались, нас завидели да всю охрану собрали, наверное, подумали, что мы разбойники какие… То ли народ стал пугливый, то ли впереди что-то неладно — надо будет расспросить встречных как следует. Кстати, раньше больше было народу на тракте, чего они тут стали ездить гораздо реже — ума не приложу. Я уже давно потерял контакты с купцами, а так бы расспросил еще в Нарске что и как. Есть, конечно, догадки…

— Хм… а я думал, такое редкое движение тут нормальное дело, а оказывается, это не так. Интересно… Какие версии будут?

— Есть еще одна дорога в Нарск и те края — она длиннее и не такая ровная, но идет огибая леса, по краю степи, вернее, лесостепи. Там редко шалят разбойники, им там труднее спрятаться — по крайней мере, я так думаю, а на этой дороге всегда грабили, потому и караваны серьезно охраняются. Зато эта дорога короче той больше чем в полтора раза. Вот и все версии. Если предположить, что засилье банд тут стало больше, значит, поток грузов по тракту уменьшился. Мы с тобой уже убедились в самом начале пути, что разбойников тут хватает… А еще такая штука — этот тракт проходит по землям различных мелких и крупных феодалов и приходится платить за проезд, возможно, они так задрали цену, что легче объехать вокруг, чем вываливать денег какому-нибудь придурковатому графу или барону.

— А куда власть смотрит? Какого рожна не пресекает поборы?

— Ну ты как не от мира сего! А… ну да, да… В общем, у этих графов и баронов есть бумага, где указано, что они ухаживают за дорогой, проходящей через их земли, а им за это позволяется взимать дорожный налог — не больше серебреника с повозки. Вот только они алчные и устанавливают те расценки, которые хотят! А чтобы все было шито-крыто, отвозят приличные суммы в столицу. Только вот купцы едут в объезд, в результате чего цены на товары повышаются — надо ведь возместить дорожные расходы.

— Ну ясно… В общем, обложили налогом и перестали ездить. А исчадия?

— А что исчадия?

— С них тоже берут дорожные поборы?

— Ну не смеши, какие с исчадий поборы? Они сами какие хошь поборы…

Повозка медленно, но верно катила вперед — Федор не хотел гнать лошадей, ни к чему это. До искомой цели много, очень много дней пути… Они остановились на обед в Карадовке, задали корму лошадям, немного передохнули и снова тронулись в путь. Андрей уже стал привыкать к ритму этого мира — размеренному, неспешному. Что толку спешить, когда час-другой ни на что не влияет?

За день они преодолели пятьдесят верст, выходя на расчетное время-расстояние. Меньше — невыгодно, ибо путешествие затянется на многие месяцы, а больше ни к чему — какой смысл напрягать лошадей, да и самим излишне напрягаться.

Около недели они ехали по тракту, изредка встречая купеческие караваны с сильной охраной. На чужаков смотрели неодобрительно и отказывались общаться — однажды даже чуть не вспыхнула драка, когда охранник каравана вытащил меч на безобидный вопрос Андрея, откуда и куда они направляются.

Федор потом пояснил другу, что не стоило спрашивать о цели путешествия — могут принять за подсылов разбойников. Андрей пожал плечами и больше не пытался поговорить с караванщиками, решив, что и без их участия они сумеют справиться с любыми проблемами, которые встретят.

Иногда они ночевали в лесу у костра, если вечер заставал в дороге, а дотащиться до постоялого двора не успевали.

Ехали дружно — Алена не была в тягость, она имела легкий характер и не гнушалась никакой работы. Андрей с грустью и легкой завистью перехватывал влюбленные взгляды, которыми обменивались эта женщина и его товарищ.

Настена тоже не стала обузой и своими простодушными выходками веселила взрослых, разряжая скуку и однообразие длительного путешествия.

Дорога уже ушла от реки и завернула слегка влево, огибая громадные лесные массивы, густо заселенные разнообразной дичью. Иногда ночью Андрей уходил в лес, раздевался, чтобы не разорвать в клочья одежду при трансформации, и перекидывался в оборотня. Утром путников уже ждало свежее мясо…

Когда это произошло в первый раз, на вопрос Настены, откуда это все взялось, Алена, покосившись на Андрея, ответила пытливой девочке, что мясо им принес добрый волк, который узнал, что Настена любит вкусное оленье мясо, и хотел ее порадовать. Несколько раз после этого девочка пыталась выскользнуть из фургона ночью и подсмотреть, как приходит добрый волк и приносит мясо, но эти попытки были пресечены зоркой матерью, всегда бывшей настороже — как ей и положено.

Тянулись версты, часы, дни, редкие деревушки вдоль тракта, шло время.

Однажды путешественники решили завернуть в деревушку, стоявшую у большого пруда, — с тракта она смотрелась так патриархально, так мирно и лубочно, что навевала мысль о покое, о сытной и мирной жизни, о которой может мечтать любой человек.